Николай Грахов

Корреспондент (К): – Николай, вы присутствовали на очень многих фестивалях в разных качествах. И как автор-исполнитель и как член жюри. Впечатлений явно много. О чем говорят годовые кольца памяти в этом сравнении?

Николай Грахов (НК): – Открылось то, что авторская песня у нас в Уфе опять начинает просыпаться. В Башкирии, честно говоря, в последние годы было какое-то затишье. А сейчас этот фестиваль вдохнул теми концами 70-х годов, когда к нам в зал можно было попасть с трудом, потому что залы были битком набиты, все проходы были забиты. В этом году интерес опять проснулся, возрос. Огромное спасибо организаторам за это дело.

К: – В чем особенная заслуга организаторов?

НК: – Дело в том, что включены были достаточно большие силы. Это и техника, это и возможность прямой трансляции. И люди достаточно хорошо знали, на что они идут. Раньше, на прошлых фестивалях последних лет той же самой «Агидели» у нас просто не хватало информации, просто люди не знали об этом фестивале, были в неведении. Да, где-то кто-то чем-то занимается, кажется. А сейчас население оказалось достаточно освещено: как, что, зачем, почему, и кто. А это тоже играет очень большую роль, потому что люди знали на кого идут и, естественно, готовы к восприятию, пониманию и принятию этого фестиваля.

К: – Погода как-то посуровела, а как воспринялось?

НК: – Немного странно, если говорить честно. Волновались, думали, что народ может не прийти и не среагировать, испугается погоды. Но, во-первых, старые туристские кадры, которые всегда очень здорово подпитывали авторскую песню, они очень хорошо откликнулись и не побоялись, потому что это привычно для них. И очень много просто людей, которые интересуются состоянием культуры у нас в республике. Они пришли и это очень здорово помогли фестивалю.

К: – Песни всегда рождаются тайно. Как ваши песни рождаются? Есть какие-то закономерности? С годами мудрее становишься в этом смысле или каждый раз заново?

НК: – Каждая вещь, как ребенок. Иногда приходится вынашивать 12 лет, как часто бывало со многими песнями. Через какое-то время, может поумнев, может быть поняв какие-то закономерности в этой жизни, появляется решение, как нужно сделать ту или иную песню и как ты можешь сказать об этом людям.

К: – Звучала твоя песня «Полоса неудач».

НК: – Самое смешное, что эта песня была написана часа за 1,5. У меня был не очень хороший, достаточно трудный период в жизни. Я умудрился поссориться со многими людьми, причем, из-за какой-то ерунды. Потом я сел и стал думать, что же произошло и кто виноват, и написалась эта песня. Буквально через 2-3 дня был фестиваль, где я спел её. Она разлетелась очень быстро и возымела должный эффект. Меня простили, и я простил людей. Когда через полгода одна девушка уехала на фестиваль далеко-далеко в Сибирь и спела там "Полосу неудач", ей сказали, что эту песню давно уже знают и поют. Это было много лет назад, тогда ещё были магнитофоны. Так песня с магнитофонами уехала и как-то прижилась.

К: – Предугадать судьбу песню можно? Как-то сердце чувствует?

НК: – Я не берусь об этом говорить, потому что все мы пишем для себя. Это помогает разобраться с самим собой. Потом выясняется, то, что ты говоришь для себя, интересно и важно для других людей. Созвучно их состоянию. Так песни и расходятся.

К: – Сейчас вы возглавляете отдел в престижном литературном журнале. Когда вам приносят стихи, появляется один из критериев — песенность, музыкальность?

НК: – Тут не совсем так. Какие-то стихи можно или даже нужно петь, но есть стихи которые петь просто нельзя. Тут уже судишь по мере своего вкуса, культуры. Берешь на себя смелость принимать или отвергать эти стихи. Если появляются какие-то замечания, говоришь об этом автору. Если видишь в каком направлении нужно работать, подсказываешь. Зачастую это помогает творчеству и других людей.

К: – То, что происходит фестиваль на берегу Агидели-красавицы, как-то подтягивает саму песню, интонационный лад, какое-то внутреннее чувство наполняет?

НК: – Могу сказать одно, мне, как человеку, родившемуся и выросшему здесь, да, конечно помогает. Это ощущение родины, ощущение своего места в этой жизни и родного места, где ты родился, вырос и знаешь почти всех - это помогает. Когда ты начинаешь говорить, петь, ты знаешь о том, что люди тебя понимают. Эти люди готовы поддержать тебя и откликнуться на твои слова, твои мысли.

К: – Процитируйте, пожалуйста, несколько своих строф. То, что вероятно станет песней.

НК: – Буквально на этих днях я дописываю одно стихотворение. Есть пока последние сомнения. Называется - «Коротенькая песня о славе». Начинается так: Что такое наша слава, грош цена тебе — почет, если слева, если справа, вдруг дури не достает. Это все вода, ребята, накатилась и ушла. Лучше сядем как когда-то в круг хорошего стола. Дальше пока не буду говорить, потому что песня, когда написана, должна угнездиться в авторе, в данном случае во мне. Она должна стать частью автора. И когда ты поёшь, уже не думаешь о каких-то стихах, а просто говоришь то, что давно уже передумал, то, что тебя волновало и то, что, может быть, поможет кому-то из окружающих, близких или далеких людей.

К: – Барды пишут в журнал, приносят стихи? Они хотят печататься?

НК: – Барды всегда хотели печататься.

К: – Сейчас больше возможности?

НК: – Во всяком случае, я могу сказать, что месяца три-четыре назад мы напечатали подборку очень известного барда Александра Городницкого. Когда я с ним разговаривал на эту тему, он очень сознательно и с большим удовольствием на это пошел. Отозвался и согласился на эту публикацию.

К: – Мне нравится, что в журнале у вас лейтмотивный графический образ - ласточка. Ласточка ведь легкокрылая.

НК: – За эту ласточку мы должны поблагодарить уже ушедшего от нас художника — Файрушина Ивана. Это был прекрасный художник. Это он придумал и окрылил наш журнал. Журнал «Бельские просторы». Поэтому для меня этот фестиваль символичен. Он проходит на берегу реки Белой и в какой-то степени это отвечает и названию журнала, да и мне, как человеку, выросшему на этой прекрасной реке.

К: – Успехов больших. Мы любим ваши песни. Сегодня, когда они звучали в другом исполнении, уже как-то ревниво сравниваешь с тем, как исполняет автор. За это я благодарен, что песни уже живут вне автора. Это же здорово!

НК: – Да. Вещь есть и иногда с большим интересом обнаруживаешь при исполнении другими людьми новые слова, новые интонации. Но с этим приходится мириться. Песня же как ребенок. Родился, ты его родил, воспитал, вырастил, а потом он уходит в мир и там становится немного другим. Но если он нужен людям, то это самый большой подарок для любого автора.

К: – Пожелания участникам фестиваля, как метра зрелого.

НК: – Метр с кепкой — это я понимаю, конечно. Не такой уж, может, я и метр. На самом деле, всегда начинаешь заново. Никакой предыдущий опыт не поможет. Не рождает самоуверенность. Как только человек начинает чувствовать себя слишком уверено, считайте, что этот человек уже ничего не может. Всегда начинаешь с белого листа. Всё заново. Всё это сохраняет и право на ошибку, неудачу. В то же время тешится надежда, что всё получится.

К: – И все-таки кратко пожелания. Можно даже в стихотворной форме.

НК: – У меня есть одно простое маленькое стихотворение.
       Что толку в болтовне? Один из всех возможных
       на нашу болтовню у жизни есть ответ.
       Вот кисть тебе и холст, поскольку ты художник.
       Бумага и перо, поскольку ты поэт.
       Работать надо, ребят, вот и всё. И пожелать работы успешной, удачливой, творческой. Всем.

К: – Спасибо огромное.

НК: – Спасибо.