Нинель Лоу
Возраст: 67
Zodiac: 
Зарегистрирован: 28.07.2010
Сообщения: 1163
|
 Добавлено: 28 09 2010 10:55 Заголовок сообщения: |
 |
|
Гия...Я поняла , что тебе понравилось стихотворение Ольги Макеевой...Мне кстати тоже...
Но нужно все-таки указывать автора...
Стихи и тексты песен 2002-2006
Ольга Макеева
http://www.stihi.ru/2006/10/29-710
* * *
Дети мечты и нищего быта
Бродят по улицам, едут в метро.
Время им кажет рога и копыта,
Приветливо машет большим топором.
Жалостно бряцают ржавые латы,
Древние ножны сжимает рука…
Ждут их и счастье, и слава, и злато,
Только никак не дождутся пока.
Дети прогресса чахнут от стресса,
Дети помойки тару сдают.
Дети Мамоны пыхтят на принцессах,
Дети Арбата Арбат продают
Чем мне утешить вас, бедные братья,
Нищая гвардия вечной тоски?
Кто-то сказал, что нас рать – но и с ратью
Справятся сволочи и дураки.
Что ж остается? Бездна колодца,
Ржавый канат, жестяное ведро.
Кто-то напьется, а кто-то сорвется:
Больно уж душно стало в метро.
Но, Геба – не Геба, а пасынкам Феба
Я не устану вина подливать…
Каждое утро в синее небо
Я выхожу, повторяя: нас рать!
* * *
Мне нечего тебе сказать,
Я ошалела от тщеты:
Достать, догнать, купить, прибрать –
И так до полной немоты,
До сытой пустоты ночей,
Приличной чистоты жилья,
Отращивания ногтей,
Выращивания детей
И даже – глаженья белья.
И все увереннее вид,
Несокрушимее броня,
Мой ласковый семейный быт
Тихонько кушает меня.
Я покупаю детектив,
Чтоб был короче вечерок,
Карьерных чая перспектив,
Плачу немыслимый оброк.
И нет друзей, и нет врагов,
И все уплачены долги.
Не выхожу из берегов.
О боже, правый, помоги…
* * *
Ничто не вечно под луной,
И я не вечна – боже мой,
Какая жалость!
Я все сверяюсь по часам:
А сколько мне, а сколько нам
Еще осталось
Смеяться, плакать и скучать,
Друзьям свиданья назначать
У Черной речки…
А позади, пыхтя, как слон,
Бежит за мною Соломон,
Сует колечко.
Привычно сдерживая крик,
Я ощущаю каждый миг
Как уходящий.
Я обреченный экземпляр,
Я свой же собственный кошмар
Впередсмотрящий.
Куда не плюнь – стучат часы,
Хрипят кукушки, воют псы
И ноет печень.
Мне жаль себя и жаль Вас всех,
Но этот случай не из тех,
Что время лечит.
Гори, гори моя звезда,
Я скоро сгину без следа –
Найдешь другого.
Прости - прощай, любезный друг,
Ты был услужливей ста слуг,
Святей святого.
Тебя ни в чем не упрекну,
Возьму стакан – и протяну
Тебе с любовью:
Ведь может быть, в последний раз
С тобой мы видимся сейчас…
Так за здоровье!
* * *
Старый, седой паяц, экс-королевский шут
Грузно бредет в кабак сумеречной порой.
Дремлет парадный плац, гулко куранты бьют,
Девочку за пятак щупает часовой.
Ах, как он был хорош в бархате и шелках!
В складках одежд едва звякали бубенцы…
Пусть не совсем пригож – дам возбуждает страх,
Знай лишь шепчи слова, сладкие, как леденцы.
Улица, грязный двор, десять ступеней в ад:
Кто за стакан не прочь высмеять мертвеца?
Весь золоченый сор, весь королевский смрад
Скушает эта ночь и не поморщится.
Плачь, королева плачь – он не любил тебя!
Пали твои шелка втуне к его ногам...
Шлюха или циркач, шкипер или рыбак
Купят за полглотка твой пышнотелый срам.
Тенью былых утех, с шуткою, с матерком,
Ночь упадет за борт грязного кабака.
Шлюха уйдет наверх с пьяненьким рыбаком,
Шкипер отчалит в порт, всех загрызет тоска.
Старый, седой клошар, экс-королевский шут,
Встретит сырой рассвет, мусором лет шурша…
В небе горит пожар, гулко куранты бьют,
Прожита жизнь, и нет на сердце ни гроша.
* * *
Сегодня, красавица, сказочный день,
Особенный день, единственный день.
Сегодня в саду развернется сирень,
И съедутся гости на дачу.
Пойдет разговор – как всегда, ни о чем,
За красным вином, обсыпным калачом,
Заезжий писатель с уездным врачом
Напьются и станут чудачить.
Ты будешь с улыбкой им чай подавать,
В саду накрывать, вина подливать.
В твоем положенье нельзя забывать,
Как хлопотно нынче с работой!
Но ласковый ветер в изгибах плюща
И солнечный зайчик в тарелке борща –
Все будет так сладко тебе обещать,
Так щедро пророчить чего-то...
И к вечеру ближе, была – не была,
Жила – не жила, так долго ждала,
Ты выйдешь из дому, забыв про дела,
И даже не вымыв посуду.
Нахмурится небо и грянет гроза,
Подернется чернью небес бирюза…
Так счастья предчувствие застит глаза
Поверившим в чудо.
И вот уже слышится цокот копыт,
Рокот копыт, грохот копыт:
То бешеный всадник навстречу летит
К тебе – белоснежною птицей!
И выше, и краше, чем в давешнем сне,
Твой принц долгожданный на белом коне
Обдаст тебя грязью до самых колен –
И дальше помчится...
* * *
Я любила тебя, я так старомодно любила тебя,
Я сбежала перил не касаясь, и врезалась в дверь.
Сероглазый мой принц, ты прикинул масштабы грядущих потерь,
И стремглав ускакал, отступленье трубя.
А я, как девочка, пела в хоре тобой обольщенных наяд,
Я старалась казаться распущенной, даже смешной.
А ты тревожно курил пахитоски, одну за одной,
А потом объяснял мне дорогу на озеро Чад.
А завтра все будет проще, и вновь ни о чем потечет разговор
Но поняв, что, скорее всего ты сделал что-то не так,
Ты на правую ногу наденешь свой левый башмак –
Вот и вся разлюбовь, вот и весь серебряный вздор…
* * *
Тебе уже
Я даже не снюсь.
Беде, быть беде -
Но я не боюсь,
Пока жива
Над нами хотя бы одна звезда,
Пока в жернова
Разлуки не бросили нас поезда.
Забудь, забудь -
Поет соловей.
Когда-нибудь
Пора становиться мудрей.
Но брезжит свет
На острие невозможного дня,
И больше нет
Меня у тебя и тебя у меня.
Любить иных –
Сплошной анекдот.
Тебе своих
Хватает забот.
Лети, лети –
Прости мне создатель забавный мой вкус.
И ты прости –
Я завтра же снова тебе приснюсь…
* * *
Весна, и от земли прелой
Несется к солнцу грай вешний,
А солнце золотит стрелы
И целится небрежно.
Божественной весны скерцо
Подхватит, понесет вечер...
Но попадет стрела в сердце,
И мы уйдем ловить ветер.
Нас будут окликать дружно,
Нас будут называть разно,
И чем-то попрекать скучно,
И в чем-то уверять страстно.
Весна перетечет в лето,
Любимые сплетут сети,
Заплачет телефон где-то –
Но мы ушли ловить ветер
В раздумье ли, в чаду ль бражном,
Погожим днем, глухой ночью,
Услышит кто, не суть важно,
Как где-то далеко очень,
За былью разглядев небыль,
На этом ли, на том свете,
Перекликаются в небе
Ушедшие ловить ветер.
* * *
Давай поговорим о ерунде
Неосторожно и неторопливо.
Кленовыми ладьями по воде
От Крепости до самого Залива
Скользить легко, не ведая стыда,
Бортом о борт случайно задевая…
Давай поговорим – ты скажешь: да,
Я опоздал и долго ждал трамвая,
Да, да, и никогда уже, и вот
Совсем, и никого на белом свете,
Да, да – на берегу пустынных вод
Нет повести печальнее… В рассвете
Сойдется мост и разойдется путь.
Нет повести, нет совести, нет чести.
Да, да, я доберусь – уж как-нибудь! -
В свои творцом забытые предместья.
И листья кружат, кружат по воде,
И голосит трамвай нетерпеливо…
Давай поговорим о ерунде –
И, может быть, дотянем до залива.
* * *
Мы бродили прозрачным, поздне-осенним городом
Поддевали листву, где шуршащую, где подгнивающую,
Два испытанных друга, два старых и добрых товарища –
И дышала листва гнильем, и осень дышала мороком.
Было зябко, но солнечно. Призрак облака
На блестящей булавке шпиля слегка покачивался.
Незнакомый маршрут мудрил, переулками изворачивался…
Я не знаю, зачем я дала тебе это яблоко.
Я не знаю, зачем я взяла у тебя эту обморозь
Вялых листьев, эти простуженные брожения...
Никогда, нигде и ни в чем невозможностью продолжения
На излучине дня просквозило меня насквозь.
Нужно что-то сказать – но сказать, очевидно, нечего.
Нужно что-то решать – но кончается время, кончается…
Золотое в закате, облако все качается,
Истончаясь в предчувствии вечера.
* * *
Когда от боли и обиды
До безрассудства
Ни жестом ни лицом не выдать
Вполне искусство
Цветок улыбки безмятежной
Вполоборота
И взгляд рассеяно небрежный
За миг до взлета
Туда где более не жжется
Ни вдруг ни если
Где жизнь калачиком свернется
В уютном кресле–
Качалке и туда обратно
Себя качая
Уснет, устав невероятно,
Не замечая...
* * *
...но есть повороты – промедлишь – и время рухнет,
И время завьется в клубок ошалевшим бесом…
И я одна сижу и курю на кухне,
А я другая иду отсыревшим лесом.
Застывший взгляд, печальный вечерний профиль
Да, да, конечно, я здесь, и вся во внимании.
И мне одной наливают вкуснейший кофе,
А мне другой предлагают какой-то дряни.
Двоится день на будет и быть не сможет,
«Знай место, тень» – простейшее заклинанье,
Казалось бы, но сыро в кухне до дрожи…
Забавно – о да, забавно. До содроганья.
И мне одной улыбкою сводит скулы,
И мне другой не переписать финала.
А тень, возвращаясь, кажется, мне шепнула
Важное что-то – но я уже засыпала.
* * *
Трень-брень, дребедень,
Каждый новый трудодень,
Всяка разна, безобразна,
Украшает похабень.
Дин-дон, дили-дон,
Здравствуй, друг мой мудозвон,
Мы с тобой в одной упряжке,
Кто умен – то вышел вон.
Бим-бом, проживем
День как жизнь, хамьем, враньем,
Шаг за шагом, с белым флагом,
Марш - на встречу с вороньем.
Тик-так, шире шаг,
Кто мудрец, а кто мудак –
Относительно – и все же:
Как?
* * *
Мелочи быта на то и мелочи быта,
Дабы застить немелочи методично.
Если не сварен суп, посуда не мыта,
Пол не метен и дети зевают зычно –
Сложно, ах сложно взлететь-воспарить-подняться!
Пыль налипает на крылья и стынет студнем.
Я научилась бояться – ты будешь смеяться –
Приступов логофилии ночами по будням.
Я ничего не успею – это понятно,
Это уже не имеет и не колышет.
Третью неделю гудит в голове невнятно
Новая музыка – я не слышу, не слышу...
* * *
Маленькой девочке очень не хочется
Спать – но ругается мама усталая.
Манная каша никак не закончится,
Кукла Наташа совсем уже старая.
Кукла Наташа фарфороголовая
Смотрит так нежно, так верно откуда-то
Издалека – и мое бестолковое
Детство всплывает, смывая запруды. Так
Из сквозняка, из колыбельной
Песни – слова вспомню едва ль –
Вдруг прорастет жалью свирельной
Лет временных дальняя даль.
Это не я, в лете по пояс,
Там, где река, где соловьи,
Не торопясь, не беспокоясь,
Строю песчаные замки свои.
Это не мой, светел и прочен,
Мир примеряет ромашково-белый плюмаж,
Это не мне хочется очень
Вырасти из кукол и каш…
Ах, как жестоко мы были обмануты
Мамами, папами, книжками, сказками.
Чаемой взрослостью накрепко стянуты,
Старые дети гуляют с колясками.
Старые дети под жали свирельные
Плачут по куклам, по кашкам, по баинькам
Старые дети поют колыбельные:
Баю-баю, не расти моя маленькая…
Каша застыла. Не греет, не радует
Лето, и мама опять неправа.
Кукла Наташа вздыхает и падает,
Бьется фарфоровая голова.
* * *
Скатертью дорога, Джо! Уходи, покуда уходится!
Береженых бережет прыть, а вовсе не Бог.
Мери, милая Мери, к счастью, не страдает бессонницей –
Так что тихо, без истерик, упорхнет голубок.
В плен житейских передряг, в клетку радостей семейственных
Джо, бродягу из бродяг, не заманишь никогда.
Тут ни слезы любви, ни проклятья не действенны –
Джо умеет уходить, как сквозь пальцы вода.
И несется бабий плач над постелями-окопами:
Джо не знает неудач, что там не говори!
Но а ля гер как а ля гер – и немного потрепан он
В бесконечных сраженьях за свободу любви.
Скатертью дорога, Джо – слышишь, солнце в ставни стучится, и
Мери сладко сопит, улыбаясь давешней лжи.
Завтра утором тебя пристрелят, так сказать, на позиции,
Но до этого завтра надо с честью дожить.
А ВОТ И ОНО...
* * *
И трава тогда была зеленее,
И до дому от метро было ближе,
И ребята как один были выше,
Как один стройнее и веселее,
Энергичней как-то дергали струны,
Глотки драли, что твои трубадуры…
Ах, какой же я была юной,
И какой же я была дурой.
А теперь у нас опять лето,
Вроде красное – но с бурым оттенком.
И былого куража нету,
Хоть напейся, хоть разбейся об стенку.
Но до дрожи дорогой голос
Снова шепчет о любви вечной…
Ах, какая ж я была сволочь -
Вспомнишь – так и на душе легче.
Ты не бойся, не ходи букой,
Мне немного от тебя надо:
Я те просто протяну руку,
Я тя просто подарю взглядом.
Мы похожи, говорят, очень,
А живем который год розно!
Ах, какая ж я была – впрочем,
Кто там шепчет, что уже поздно?
Зажигаются огни плавно,
Вырисовываются цели…
То ль тряхнуть мне стариной славной,
То ли лучше не трясти ею.
* * *
Есть много женщин красивей и стройнее меня:
Вон, побежала одна, от напряженья звеня!
А вон еще – ах, как изящно изогнулась корма! -
Но ты глядишь на меня, ты от меня без ума.
И я старательно пальцами комкаю гриф,
И вывожу бесконечно прекрасный мотив.
Вспотели руки, и голос осип – ну и что ж,
Ведь я пою – и так просто меня не заткнешь!
Ведь сама по себе я тебе не нужна,
Ты лишь плечами пожал бы: какого рожна!
А так я просто звезда, я великий искус,
И я пою тебе свой то ли джаз, то ли блюз.
Ты так прекрасен, речист и духовно богат,
Я полюбила тебя минут пятнадцать назад –
И вот я лезу из кожи в табачном дыму,
Чтоб ты глядел на меня – а не на эту корму.
Грустит поодаль стакан, наполненный до краев,
Как жаль не помню скольких молекулярных слоев,
Но я боюсь захмелеть, боюсь сорваться с резьбы:
Я заклинатель самцов, я укротитель судьбы!
Ведь сама по себе я тебе не нужна,
Ведь у тебя и любовница есть, и жена,
Но пусть им будут – ведь я ничего не боюсь,
Пока пою тебе свой то ли джаз, то ли блюз.
Хотя, по правде сказать, очень хочется пить,
Но надо ж чем-то голодную музу кормить?
И ради красной строки – точнее, даже словца,
Я и прыщавого смело приважу юнца.
А ты совсем не юнец, скорее, опытный жнец,
И на дуде шестиструнной умелый дудец,
Но чем смешнее и призрачней новая блажь,
Тем основательней липнет к руке карандаш…
Но это будет потом, через тысячу лет,
А нынче я приглашаю тебя на обед:
Не важно, кто кого съест, и кто нежнее на вкус,
Ведь ты глядишь на меня, мой то ли джаз, то ли блюз.
© Copyright: Ольга Макеева, 2006
Свидетельство о публикации №1610290710
е |
|
КСП УФА
