Морозова Яна
Возраст: 56
Zodiac: 
Зарегистрирован: 05.06.2010
Сообщения: 76
Откуда: Магнитогорск
|
 Добавлено: 24 10 2011 23:36 Заголовок сообщения: |
 |
|
А вот мнение по этому поводу Александра Городницкого:
Яд в наши уши
Старики песен, как правило, не поют, а если и поют, то только те, что они слышали и пели в юности. Вероятно, я и сам – не исключение. Сколько себя помню, с самого раннего детства меня всегда сопровождали песни. Первые, которые я помню, – колыбельные. Их пели няньки в моем родном Ленинграде в середине 30-х годов. Были это по большей части немолодые женщины из Новгородской и Вологодской областей, и пели они старинные народные песни с характерными длинными распевными гласными.
В числе «народных» звучали, впрочем, и песни: «Спи, дитя моё, спи, усни, сладкий сон к себе мани» и «Не осенний мелкий дождичек брызжет, брызжет сквозь туман». Только через много лет я с удивлением обнаружил, что слова первой песни принадлежат Якову Полонскому, а второй – барону Антону Дельвигу. От песен этих шло странное ощущение стабильности и покоя в окружающем мире. Сейчас, когда изредка мне удаётся снова услышать эти песни, меня охватывает острая ностальгия по тому забытому чувству.
А на улице, из чёрных раструбов репродукторов над колоннами демонстрантов в красные дни календаря, звучали другие мелодии, подхваченные дружным хором молодых голосов, как правило, песни времён революции или бодрые марши. Они призывали бороться, воевать, строить и побеждать, обязательно побеждать: «Всё выше, и выше, и выше», «Броня крепка, и танки наши быстры», «Вихри враждебные веют над нами», «Наша поступь тверда, и врагу никогда не гулять по республикам нашим» и многие другие. Сейчас, когда в первомайские дни или на 7 ноября я вижу кучки плохо одетых стариков с орденскими колодками на потёртых пиджаках, которые надтреснутыми голосами поют эти песни, во мне поднимается обида за наши обманутые поколения.
Потом грянула война, и в наш голодный быт пришли новые песни: «Вставай, страна огромная», «Синий платочек», «На позицию девушка провожала бойца», «Землянка», зазвучавшая по-новому «Катюша» – и многие, многие другие.
Мне из всех песен военных лет более других полюбилась знаменитая песня Никиты Богословского «Тёмная ночь», которую пел тогда ещё совсем молодой Марк Бернес в кинофильме «Два бойца». Именно её удивительная задушевная интонация, разительно отличавшаяся от грозных маршей и бодрых песен военного времени, явилась во многом основой для возникновения на рубеже 60-х годов прошлого века того странного литературно-музыкального жанра, который получил не очень точное название «Авторская песня». Неслучайно песня эта моментально облетела всю страну и вызвала огромное количество подражаний и пародий типа: «Ты меня ждёшь, а сама с офицером живёшь, и от детской кроватки тайком ты в ДК убегаешь». Вместе с тем именно душевность и доверительная интонация песен в исполнении Марка Бернеса, чужеродные официозному бодрячеству, сразу же подверглись нападкам верноподданной критики. Марка Бернеса, а заодно и Клавдию Шульженко заклеймили презрительным словечком «шептуны».
Пару лет назад по приглашению М.Е. Швыдкого мне довелось принимать участие в телевизионном шоу «Лучшая песня ХХ века». Съёмки проводились огромном концертном зале «Меридиан». Зал был полон. Я в числе других аксакалов, среди которых были такие знаменитости прошлого, как солист Владимир Трошин и композитор Никита Богословский, сидел на сцене в качестве «эксперта». Каждый из нас должен был сказать несколько слов в поддержку той или иной песни. В программу концерта входили наиболее популярные песни ХХ века, причём в весьма оригинальном исполнении. Например, песню военного времени: «Давай закурим, товарищ, по одной» пела Лолита, а знаменитые «Подмосковные вечера» – Хор Турецкого. В числе прочих на концерте прозвучала и «Тёмная ночь», в защиту которой я произнёс короткую, но весьма эмоциональную речь. Зал реагировал весьма благосклонно. В конце вечера, однако, на сцене появился любимец публики Олег Газманов в тельняшке и, яростно отплясывая, спел свою коронную песню «Ты морячка – я моряк», так что судьба «лучшей песни ХХ века» была решена публикой сразу и бесповоротно. Сам Швыдкой, бывший тогда министром культуры, вышел к рампе её подпевать.
А какие песни приходили к нам прежде с киноэкрана, сразу же становясь общеизвестными и любимыми! Достаточно вспомнить неповторимые песни Дунаевского из кинофильмов «Весёлые ребята», «Волга-Волга» или «Цирк». Или не менее популярную песню «Три танкиста» из фильма «Трактористы». Это относилось, кстати, не только к советским фильмам. Помню, как в конце 40-х годов на наших экранах появился зарубежный фильм «Три мушкетёра», и все питерские мальчишки ходили по улицам, распевая: «Вар-вар-вар-вар-вара – я еду на коне». Сейчас с кино- и телеэкранов песни к нам не приходят, а вместо песен в фильмах звучит нередко «неформальная лексика».
Обращаясь в прошлое, вспоминаю, что люди моего поколения с самого детства всё время что-нибудь пели. Пели в школе и пионерлагере. Пели в студенческих нехитрых застольях, в стройотрядах, в туристских походах и в альплагерях. Пели в поездах и электричках. Пели на коротких привалах в геологических экспедициях и в долгих океанских рейсах. Песня была постоянным элементом нашего повседневного быта, необходимым как воздух средством общения между людьми. И вдруг всё это как-то незаметно прекратилось.
Конечно, нельзя не отдавать себе отчёт, что в советские времена партия и правительство всегда зорко следили за тем, чтобы в стране звучали бодрые песни. Кропотливым трудом нескольких поколений большого отряда талантливых композиторов и поэтов был создан своего рода огромный цитатник на все случаи жизни. В стране, ещё не дожившей до «развитого социализма», в песенной области уже настойчиво осуществлялся «коммунистический» принцип распределения – «каждому по потребностям». И всё это – при обязательном преобладании в музыкальной и словесной доминанте маршевого ритма. Вся страна должна была неуклонно маршировать, как единая колонна.
При этом, однако, официальное песенное искусство, превратившееся в могучую социалистическую индустрию, предусматривало для потребляющей массы довольно широкий ассортимент, включающий и лирические песни. Все стороны этого жанра были строго регламентированы – от «В буднях великих строек» или «Песня о тревожной молодости» до «Ясной ночкою весенней при луне» или «Ландыши». Песни эти, несмотря на их жёсткую идеологическую установку, имели достаточно высокий художественный, моральный, а также профессиональный уровень, впоследствии полностью утраченный.
В последние годы немало споров идёт вокруг песенных текстов. Могут ли они быть полноценными стихами или являются лишь составной частью песни, требующей музыкальной поддержки? Александр Кушнер, например, считает, что настоящие стихи самодостаточны, а песни – это как бы «недостихи». С ним спорит Вероника Долина, храбро называющая стихи «недопеснями». Я вспоминаю, как в середине 70-х годов замечательный поэт Давид Самойлов, перечисляя при мне имена десяти лучших, на его взгляд, современных поэтов России, не упомянул имя Булата Окуджавы. На мой недоумённый вопрос он ответил: «Запомни, настоящая поэзия не нуждается в гитарной подпорке». В конце декабря прошлого года поэт Дмитрий Сухарев, выступая на юбилейном вечере Юлия Кима, сказал, что Юлий Ким не только бард, но и автор прекрасных стихотворений. Это звучало как комплимент. Так чем же должны отличаться песенные стихи от непесенных? Имеют ли они право называться стихами или должны быть заклеймлены презрительным термином «тексты»? В том числе такие, например, как «Серёжка с Малой Бронной» Винокурова, «Гренада» Светлова, «Контрабандисты» Багрицкого или «Белеет парус одинокий» Лермонтова.
Мне близка точка зрения Юрия Полякова, который справедливо считает, что в песенных строчках должны присутствовать некая структурная внятность и «слуховая доступность». Стихотворение, не понятое с первого прочтения, можно перечитать. А песня, не воспринятая сразу со слуха, пропадает. Вот и получается, что к песенным стихам требования не менее высоки, чем к обычным.
Мы, поредевшее поколение шестидесятников, дожили до рубежа XXI века, когда песни как будто перестали быть нужны. На наших глазах распадается тысячелетняя романовско-сталинская империя, бывшие окраины которой уже охвачены межнациональными или гражданскими войнами. «Когда говорят пушки, поэты молчат». На смену бесконечной чеченской грозят прийти новые войны. Взрывы сотрясают города, унося десятки человеческих жизней. Киллеры нагло и совершенно безнаказанно убивают ведущих журналистов посреди Москвы. Нацисты открыто расправляются с инородцами на улицах Петербурга и торжественно маршируют по Москве, пользуясь попустительством власти. Телеэкраны, эфир, газеты и журналы наполнены криминалом, кровью, порнографией и цинизмом. Всеобщая усталость, раздражение и разочарование достигли опасного предела.
Тихая, требующая глубоких раздумий стихотворная строка, негромкое звучание гитарной струны, приглашающее к доверительному разговору, – всё это осталось в прошлом и сегодня как будто не востребовано. Песен в стране не слышно. Только дискотеки оглушительно гремят, перекрывая пальбу. Может быть, и впрямь что-то необратимо поменялось в отношениях между людьми: они оглохли от рёва толп и выстрелов и теперь способны слышать только выкрики под оглушительные удары электрогитар и бой ударных?
В последние годы в эфире многих отечественных радиостанций появился так называемый «русский шансон», как бы пришедший на смену авторской песне. Само французское слово «шансон», означающее песню, ничего дурного не содержит, да и знаменитые французские авторы и шансонье 60-х годов прошлого века, от Брассенса до Монтана, внесли огромный вклад в мировую песенную культуру. Булат Окуджава как-то сказал мне, что именно приезд Ива Монтана в Москву, помимо прочего, побудил его взяться за гитару. Однако то, что рекламируется и тиражируется повседневно под маркой «Русского шансона» сегодня, – нечто другое. Как правило, это приблатнённые пошлые тексты на грани фола типа: «Ты бродяга и вор, а папа мой прокурор, – я тебе не пара» или: «Я танцую пьяный на столе, дуба-дуба-е».
На каких слушателей рассчитаны эти шедевры, проповедующие пьяную гульбу, воровство и насилие? На братву? Складывается впечатление, что большинство населения нашей страны – это блатари и бандиты, а не честные труженики, горбатящиеся на благо России. Как справедливо заметил в своей статье Юрий Поляков: «С разными песнями идут по жизни по-разному: с «Муркой» – в одну сторону, а с «Монтажниками-высотниками» – в другую».
Чего ждать от детей и подростков, которые наслушаются таких песен, а впоследствии станут «отморозками»? Нас что, приучают жить по законам блатной зоны, чтобы потом посадить сверху пахана? Не стоит забывать, что в Дании в Средние века, когда хотели умертвить короля, то капали ему яд в ухо («Гамлет»). Что-то подобное происходит и с нынешним поколением.
Не лучше обстоит дело и с нашей современной официальной эстрадой, где гламурные звёзды пляшут на сцене, открывая рот под фонограмму. Из средства народного общения эстрадная песня превратилась в орудие шоу-бизнеса. Этим песням не только подпевать не хочется – их слушать нелегко. Чему прикажете подпевать – фонограмме? Как-то не хочется подпевать безликим солисткам-эпигонам, продуктам «фабрики звёзд», производительности которой может позавидовать любая обувная фабрика. Недаром в народе они получили меткую кличку: «поющие трусы». Впрочем, для особо желающих примерить на себя «звёздный наряд» появились теперь автоматы «караоке», где любой волонтёр может спеть «под минус».
Самое удивительное, что одураченные самым бессовестным образом зрители валят валом на дорогостоящие эстрадные концерты, наперёд зная, что петь будут «под фанеру», и охотно аплодируют. Видимо, та же аудитория покорно поедает бесконечные плоские шутки программы «Аншлаг». Так вольно или невольно происходит постепенная «дебилизация всей страны».
Что касается авторской песни, стремительный взлёт которой в нашей стране в 60-е годы прошлого века был связан с именами Булата Окуджавы, Александра Галича, Владимира Высоцкого, Юрия Визбора, Новеллы Матвеевой, Юлия Кима и Михаила Анчарова, то с уходом из жизни первого поколения авторов, которые были прежде всего поющими поэтами, и она терпит жесточайший кризис.
Как-то, примерно за год до своего ухода, Булат Окуджава сказал мне: «Смотри, как всё изменилось. В конце 60-х мы были в авангарде. А теперь мы превратились в арьергард, один из последних заслонов на пути наступающей бездуховности». На смену поэтам в этот жанр пришли сейчас исполнители, аранжировщики и текстовики. То, что сегодня называют авторской песней, за редким исключением никакого отношения к поэзии не имеет. Это – самодеятельная эстрада, в массе своей отличающаяся от профессиональной только более низким исполнительским уровнем.
Если авторов первого поколения выделяли яркая творческая индивидуальность и высокая гражданская ответственность, то нынешние склоняются к «развлекаловке». Многочисленные фестивали и конкурсы авторской песни, ежегодно проводящиеся в России и за рубежом, положения этого, к сожалению, не меняют.
Характерный пример – самый большой в стране Грушинский фестиваль, который много лет назад был главной аудиторией авторской песни, теперь превратился в своего рода гала-концертный Сопот под открытым небом, где первую скрипку уже играют профессиональные эстрадные исполнители, вытесняя понемногу безголосых авторов.
Когда-то на полянах Грушинского фестиваля горели сотни костров, у которых сидели тысячи любителей авторской песни и пели под гитару. Теперь костры не горят, а тысячи уже других людей, нередко к бардам никакого отношения не имеющих, сидят на горе и аплодируют эстрадным звёздам.
Год назад по инициативе одного из руководителей Центра авторской песни в Москве Александра Костромина в главном лекционном зале Политехнического музея в Москве, там, где в начале прошлого века выступали Блок и Маяковский, а в 60-е годы звучали стихи Евгения Евтушенко и песни Булата Окуджавы, начата серия интересных концертов под общим названием «Споём вместе». Сюда приходит молодёжь, чтобы петь хором свои любимые песни. Поют полюбившиеся новые, позабытые старые. Поют Окуджаву, Визбора, Высоцкого. Поют старые песни советских времён, народные песни, романсы. Если кто-то подзабыл слова – не беда: на каждом сиденье лежат распечатанные тексты. Так отдельные подвижники пытаются вернуть молодёжи почти утраченный навык песенного общения.
Мне вспоминается старый кинофильм ещё военных времён, посвящённый изобретению знаменитого гвардейского миномёта «катюша». Назывался он «Военная тайна». В одном из эпизодов фильма старый матёрый немецкий разведчик инструктирует переодетого в советскую форму молодого и неопытного шпиона, которого засылают к нам в тыл. «Запомните главные особенности русских, – говорит он, – русские – натуры хитрые и ленивые. Любят пить и петь». Не знаю, как по части питья, а вот по части песен трудно с ним не согласиться. Если кто-то захочет разрушить духовную основу России, убить её душу, то он начнёт прежде всего с песни.
Мы живём в тревожное время, когда нас всё время стараются разъединить и посеять между нами семена недоверия и вражды. Разделить по социальному принципу. По цвету глаз, волос и кожи. По конфессиональной принадлежности. Песня – это вековая культура, объединяющая людей. И если люди в России понемногу перестают петь и народ безмолвствует, как в финале пушкинского «Бориса Годунова», то это плохой признак.
Александр ГОРОДНИЦКИЙ |
|
КСП УФА
Всё, стандартную фразу высказал 
